— Не знаю, — задумчиво сказала Дорилис. — Я могу «держать мелодию», как говорит учительница музыки, но, по ее мнению, я еще слишком мала и неизвестно, будет ли у меня настоящий голос. А ты любишь музыку, Даррен?

— Я плохо разбираюсь в этих материях, — с улыбкой отозвался он, придвинувшись к девочке. — Но для того, чтобы женщина была привлекательной в моих глазах, ей не нужен хороший голос. Ну же — я твой кузен, родственник и жених… ты поцелуешь меня, Дорилис?

— Если хочешь, — наивно ответила она и подставила щеку для поцелуя. Даррен снова задался вопросом: дразнит ли она его или же у нее не все в порядке с головой? Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе и поцеловал в губы.

Дорилис подчинилась поцелую, но в полупьяном вихре ощущений, закружившем ее, послышался слабый сигнал тревоги. Маргали предупреждала ее… «А, эта Маргали всегда старается испортить веселье!» Она прижалась к Даррену, позволяя ему крепко обнять себя, наслаждаясь его прикосновениями, раскрыв губы для жадных поцелуев. Дорилис не была телепаткой, но обладала сильным лараном. Среди неясных и расплывчатых эмоций уловила его желание и смутную мысль: «В конце концов, это может оказаться не так плохо, как я полагал!» Ей было интересно, чему он радуется, но потом поняла — вернее, подумала, что поняла. Конечно же, молодой человек был недоволен тем, что ему предстоит обручиться с незнакомой родственницей, которую он считал маленькой девочкой. Но теперь он увидел, что она вовсе не маленькая, назвал ее прекрасной! Дорилис была на седьмом небе от счастья.

Даррен продолжал целовать ее — медленно, настойчиво, не отрываясь от ее губ. Дорилис была слишком пьяна и слишком неопытна, чтобы понять, что с ней происходит. Но когда он расшнуровал ей лиф и его пальцы заползли внутрь, подбираясь к груди, она внезапно вспыхнула и оттолкнула его.

— Нет, Даррен, это неприлично! Ты не должен… — запротестовала девочка, еле ворочая языком. Впервые подумала, что Донел, наверное, был прав: не следовало так много пить. Лицо Даррена раскраснелось. Он не собирался отпускать Дорилис. Она крепко вцепилась в его руки своими маленькими пальчиками и оттолкнула их.

— Нет, Даррен, нет! — И принялась лихорадочно зашнуровывать лиф.

— Все в порядке, Дорилис, — произнес он таким хриплым голосом, что ее бросило в дрожь. — Все нормально. Мы поженимся, когда ты пожелаешь. Ты же хочешь выйти за меня замуж, правда?

Он снова привлек ее к себе и поцеловал, грубо и настойчиво.

— Дорилис, послушай меня. Если ты позволишь овладеть тобой сейчас же, то твой отец будет вынужден согласиться на бракосочетание.

Теперь Дорилис встревожилась. Отодвинулась от жениха, начиная понимать, что ей следует как можно скорее уйти с балкона. В своей невинности она еще не могла понять, чего от нее хотят, но знала, что это неправильно. Ее пальцы, зашнуровывавшие лиф, нервно дрожали.

— Мой отец… Маргали говорит, что я еще недостаточно взрослая для настоящего брака.

— А, эта лерони! Что может знать о любви и браке какая-то старая дева? — Даррен рассмеялся. — Иди сюда и поцелуй меня еще раз, моя крошка. Ну, ну, не дергайся. Вот так, теперь так…

Она чувствовала грубую, пугающую силу его поцелуев. Его руки больше не ласкали, но грубо лапали ее.

— Даррен, отпусти меня, — умоляла девочка. — Пожалуйста, пожалуйста, ты не должен! — Ее голос звенел от испуга. — Отцу это не понравится. Убери руки! Умоляю тебя, кузен, родич!

Дорилис оттолкнула его, но она была лишь опьяневшей одиннадцатилетней девочкой, а Даррен — взрослым мужчиной, к тому же абсолютно трезвым. Ее затуманенный ларан выхватывал из мешанины образов его желание, решимость с оттенком жестокости.

— Нет, не сопротивляйся, — бормотал жених. — Когда все закончится, твой отец с радостью отдаст тебя в жены, и ты будешь довольна — не так ли, моя маленькая, моя красавица? Ну, иди же ко мне!

Охваченная ужасом, Дорилис слабо отбивалась:

— Отпусти меня, Даррен! Отпусти меня! Папа очень рассердится, и Донел тоже рассердится. Отпусти меня, Даррен, иначе я позову на помощь!

Она заметила, что в его глазах мелькнула тревога, и открыла рот, собираясь закричать. Но Даррен опередил ее. Жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив крик.

Ужас Дорилис неожиданно сменился бешенством. Как он посмел? Не сдерживая ярости, она потянулась, как делала это с младенчества, когда кто-то прикасался к ней против ее воли, и ударила

Даррен отпрянул с приглушенным криком и зашипел от боли:

— Ах ты маленькая ведьма! Как ты осмелилась?

Размахнувшись, ударил ее по щеке с такой силой, что Дорилис чуть не потеряла сознание.

— Ни одна женщина не смеет так поступать со мной! Ты же хочешь, чтобы тебя целовали и обнимали! Ну нет, теперь уже слишком поздно!

Когда она упала на пол, Даррен опустился на колени рядом с ней, срывая с себя одежду. Дорилис, ослепленная гневом и ужасом, снова ударила. Раскат грома заглушил ее крик, и она увидела сверкающую белую вспышку, ударившую в грудь жениха. Он откинулся назад с искаженным лицом, потом покачнулся и тяжело упал на нее. Девочка оттолкнула его в сторону и поднялась на ноги, хватая ртом воздух и борясь с подступившей тошнотой. Даррен лежал без чувств, не двигаясь. Никогда, никогда еще она не наносила удар с такой силой… «О, что я наделала!»

— Даррен, — умоляла она, склонившись над неподвижным телом. — Даррен, вставай! Я не хотела сделать тебе больно, но ты не должен был так грубо приставать ко мне. Мне это не нравится. Даррен! Даррен! Тебе в самом деле так плохо? Кузен, ты слышишь меня?

Но он молчал. Ужас снова пронзил Дорилис, она побежала к двери бального зала, забыв о своей растрепавшейся прическе и расстегнутом платье.

«Донел! — Сейчас она могла думать только о нем. — Донел знает, что делать! Я должна найти Довела!»

Панический крик сестры эхом отозвался в сознании Довела, хотя его и не услышали в бальном зале. Деллерей торопливо извинился перед пожилым другом своего деда, остановившимся поговорить с ним, и устремился на поиски, направляемый беззвучным зовом о помощи.

«Этот ублюдок Даррен!» — Он открыл дверь балкона, и Дорилис почти сразу же упала в его объятия. Прическа в беспорядке, платье на груди порвано.

— Дорилис! Чиа, что случилось? — спросил брат, чувствуя, как гулко забилось его сердце. Боги милосердные, неужели Даррен осмелился приставать к одиннадцатилетней девочке? — Успокойся, бредилла. Никто не должен увидеть тебя в таком виде. Зашнуруй лиф, быстренько!

Он мрачно размышлял о том, как скрыть этот инцидент от лорда Алдарана. В противном случае вспыхнет ссора с родственниками из Скатфелла. Донелу даже не приходило в голову, что это может принести ему выгоду.

— Не плачь, сестренка. Твой кузен, несомненно, был пьян и не знал, что делает. Теперь понимаешь, почему молодая девушка не должна много пить. Пошли, Дорилис, не плачь.

— Даррен… — дрожащим шепотом произнесла она. — Я ударила его. Я не знаю, что с ним случилось. Он лежит там и не отвечает. Он очень грубо целовал меня. Сначала я хотела целоваться с ним, но потом он стал домогаться меня. Я остановила его, он ударил меня. Потом я рассердилась и… и вызвала молнию. Но я не хотела сделать ему больно, честное слово, не хотела! Пожалуйста, Донел, пойди и посмотри, что с ним случилось.

«О, милосердная Аварра!» — Учащенно дыша, Донел вышел с сестрой на балкон и склонился над Дарреном, уже зная, что предстоит увидеть. Лицо Даррена смотрело в ночное небо невидящими глазами. Тело уже начинало остывать.

— Он мертв, Дорилис. Ты убила его.

Донел обнял сестру, словно пытаясь защитить ее от огромного и жестокого мира. Она дрожала всем телом, как молодое деревце на ветру. Над башнями замка Алдаран прокатывались сердитые раскаты грома, постепенно затихая вдали.

10

— А теперь, с дозволения богов, мы узнаем правду об этом чудовищном злодеянии, — мрачно произнес лорд Скатфелл.