Рената снова подумала о лорде Алдаране, готовом скорее обречь дочь на верную гибель, чем примириться с мыслью о том, что Скатфеллы могут унаследовать его поместье.

«О Кассильда, благословенная праматерь рода Хастуров! — подумала она. — Хвала богам, что я не лорд одного из Доменов!»

17

Лето в Хеллерах было прекрасным; снега отступили к вершинам, и даже в плохую погоду редко лил дождь.

— Хороший выдался сезон, но опасный, кузен Эллерт, — сказал Донел, стоявший на башне замка. — У нас бывает меньше пожаров, чем на равнинах, так как снег здесь лежит дольше, но наши пожары более продолжительны из-за хвойных лесов. В жаркие дни смолистые деревья выделяют эфирные масла, мгновенно воспламеняющиеся при первой же грозе. А когда горит смола… — Он развел руками.

Эллерт понял его. Ему приходилось видеть, как хвойные деревья вспыхивают, словно факелы, разбрасывая фонтаны искр, падающих огненным дождем и разносящих пламя по всему лесу.

— Просто чудо, что здесь еще сохранились хвойные леса, раз пожары случаются из года в год, — заметил он.

— Да, — согласился Донел. — Если бы они росли медленнее, то склоны Хеллеров превратились бы в сплошную пустыню от Кадарина до Стены Мира. Но, к счастью, за год горы снова покрываются молодой порослью.

— Я не летал на планерах с тех пор, как был мальчишкой. — Эллерт застегивал на талии ремни летного снаряжения. — Надеюсь, я не утратил навыки.

— Раз усвоив, их невозможно забыть, — успокоил его Донел. — В пятнадцать лет меня скрутила пороговая болезнь, и я почти год не мог летать. Когда я поправился, мне казалось, что я забыл, как это делается. Но как только я оказался в воздухе, тело само все вспомнило.

Эллерт застегнул последнюю пряжку.

— Мы далеко полетим? — осведомился он.

— Если мерить пешими переходами, то дальше, чем большинство вьючных животных может уйти за два дня; тропы здесь петляют и идут то вверх, то вниз. Но по прямой лететь не больше часа.

— Это проще, чем управлять аэрокаром? — Эллерт вспомнил, что не видел в Хеллерах ни одного большого летательного аппарата.

— Народ из Дерриэла экспериментирует с такими машинами, — ответил Донел. — Но между горными пиками возникает слишком много встречных воздушных потоков. Даже с планером нужно тщательно выбирать дни для полетов, остерегаясь гроз и перемены ветра. Однажды мне пришлось несколько часов просидеть на скале, ожидая, пока пройдет летняя гроза. — Он усмехнулся, припоминая. — Я вернулся домой грустный, как кролик, которому пришлось уступить свою нору барсуку. Но сегодня, думаю, у нас не будет неприятностей. Эллерт, ты проходил тренировку в Башне. Ты знаешь людей из Трамонтаны?

— Ян-Микел из Сторна работает там Хранителем, — сказал Эллерт. — За те полгода, что я провел в Хали, мне время от времени приходилось общаться с ними на сеансах связи. Но я никогда не бывал в Трамонтане.

— Они всегда привечали меня; по-моему, там рады гостям. Они словно ястребы в горной цитадели, не видят почти никого от праздника середины лета до новогодней ночи. Они будут рады принять тебя, кузен.

— Я тоже буду рад встретиться с ними, — искренне ответил Эллерт.

Трамонтана была самой дальней Башней на крайнем севере Хеллеров, находившейся почти в полной изоляции от остальных, хотя ее обитатели передавали сообщения по ретрансляционной сети и обменивались информацией о достижениях матриксной науки. Именно работники Трамонтаны, вспомнил Эллерт, изобрели химические ингредиенты для огненного оружия. Они извлекали вещества из глубоких пещер под Келлерами, очищали их и изобретали новые способы их использования — все с помощью искусства матрикса.

— Правда ли, что они работали с матриксом до двадцать пятого уровня?

— Думаю, да, кузен. В конце концов, их там тридцать человек. Может быть, это самая удаленная из Башен, но отнюдь не самая малочисленная.

— Их работа с химическими веществами великолепна, — заметил Эллерт. — Хотя мне кажется, я бы не решился повторить кое-что из того, что делают они. Однако их техники утверждают, что при полном контроле над кристаллической решеткой двадцать шестой уровень матрикса не более опасен, чем четвертый. Не знаю, смог бы я положиться на надежность двадцати пяти других людей в деле, требующем такой огромной сосредоточенности.

Донел сокрушенно улыбнулся:

— Хотелось бы мне разбираться в этих вещах. Увы, я знаю лишь то, что усвоил от Маргали, да те крохи, что они сообщили мне из вежливости, когда я гостил там. Мне редко позволяли оставаться в Башне более суток.

— Думаю, ты мог бы стать неплохим механиком или даже техником, — сказал Эллерт, вспомнив, как быстро юноша усвоил его уроки. — Но, видимо, у тебя иная судьба.

— Это верно. Я не могу покинуть ни отца, ни сестру, пока она не вырастет. Я никогда не узнаю многих тонкостей обращения с матриксом, для которых необходимо обучение в Башне. Но я рад учиться, чему могу… а особенно рад вот этому, — добавил он, прикоснувшись к обитому тонкой кожей крылу планера. — Ты готов отправиться в путь, кузен?

Донел подошел к краю парапета, расправил длинные крылья планера, ловя воздушный поток, затем шагнул в воздух и взмыл вверх. Напрягая свое обострившееся сознание, Эллерт смог ощутить движение восходящего потока. Он остановился на краю парапета и почувствовал, как внутри расползается неприятный холодок страха перед высотой. Пропасть внизу казалась огромной. Однако если Донел еще мальчиком мог без страха летать на такой высоте… Эллерт сфокусировался на матриксе, шагнул со стены и ощутил внезапное головокружение от скорости воздушного потока, рывком потащившего его вверх. Он быстро выправил аппарат, отклоняясь то в одну, то в другую сторону, заново постигая мастерство управления изящной игрушкой. Планер Донела ленивыми кругами парил над ним. Эллерт поймал воздушное течение, поднявшее его выше, и они полетели бок о бок.

В первые минуты Эллерт был так поглощен управлением, что вообще не смотрел вниз. Все его внимание обратилось на тонкую балансировку, оценку атмосферного давления и восприятие энергетических потоков, которые он смутно ощущал повсюду. Это напоминало ему былые дни в Неварсине, когда он впервые овладел лараном и научился воспринимать человеческие существа как энергетическую субстанцию в сети силовых линий, отсекая восприятие плоти и крови, твердого тела. Теперь он чувствовал, что воздух вокруг наполнен такими же текучими энергетическими потоками. «Если я многому научил Донела, то он дал мне не меньше, научив меня читать воздушные течения и силовые токи, пронизывающие воздух точно так же, как сушу и воду…» Раньше Эллерт и не подозревал о существовании этих потоков. Теперь он мог почти видеть их. Он мог выбрать среди них самый подходящий, оседлать его и подняться на такую высоту, где ветра несли хрупкий аппарат словно пушинку, потом найти нисходящий поток и спуститься в более безопасное место. Сейчас же, вытянувшись на переборках, он начал посматривать вниз, на раскинувшуюся под ним землю.

Под ним разворачивалась панорама тихой горной страны — склоны, покрытые темными лесами. То тут, то там чащи уступали место ровным рядам деревьев — то были фруктовые сады или плантации орешника на маленьких фермах. Пологие холмы расчищались под луга, где паслись стада, из стремительных горных речушек выглядывали водяные колеса, приспособленные для маслобоек и сыроделен. Временами до него доносился резкий запах сукновальни или маленькой бумажной фабрики, а однажды он увидел вход в пещеры, где жили кузнецы. Искры из кузнечных горнов в этих местах не могли причинить вреда лесам или человеческому жилью.

Пока они летели, холмы постепенно становились выше и пустыннее. Эллерт ощутил прикосновение Донела к своему разуму — юноша становился искусным телепатом, способным привлечь внимание, не нарушая сосредоточенности другого человека. Эллерт последовал за ним в термодинамическую трубу между двумя грядами; туда, где в полуденном свете тускло блестел белый камень Башни Трамонтана. Он увидел, как страж на вершине Башни поднял руку, приветствуя их. Донел устремился вниз по пологой дуге, сложив крылья планера точно в момент приземления. Он опустился на колени и поднялся отработанным движением. Эллерту, значительно уступавшему в мастерстве, повезло меньше: он споткнулся и едва не полетел кувырком, запутавшись в планках и веревках. Донел со смехом подошел к нему и помог встать.